Павел Торубаров - Без единого выстрела[сборник]
— Это мне–то нечего? — весело возмутился Бродяга. — Ты глянь, чего творят–то!
— Да ничего особенного…
— Тьфу! Зануда.
— А ты дурак, раз обращаешь внимание на подобное. — С этими словами Модер одернул рукав и, позабыв про «наладонник», с видимым удовольствием принялся «пачкать усы» пивной пеной в своем бокале.
— Вот сюда гляди. «Опытный следопыт возьмет группу на сафари. Стучите: 123–456»! А вот еще: «Ветеран Муравей. Иду к Рыжему Лесу. Втроем. Срочно. 654–321». Во, дают! Прям сайт знакомств, ё-моё! — Бродяга схватил свою кружку, молча звякнул ею о бокал Модера, торопливо глотнул и продолжил изучать сеть.
— Ты конкретное что–то ищешь, что ли?
— Ага! — не отрываясь от экранчика, сталкер облизнулся. — А ну как герла какая проводника ищет. Или команду собирает. А что? Эт я завсегда!..
— М–мда–а… — уныло протянул Модер, возвращаясь к поглощению пива. — Говорю же, как восьмиклассник…
— Да брось! Чем Зона не шутит? Вдруг напарницу найду. Симпатишную! Гляди, не зарекайся — обзавидуешься потом. Тока меня знаешь: я ТАКИМ «товаром» фиг поделюсь!
Модер устало вздохнул и ленивой походкой отправился заказать еще по одной.
Никанорыч
— А знаете, Вениамин Никанорыч! Кофий у Вас изумительный, — щурясь от удовольствия, Бродяга прихлебывал ароматный напиток. — В отличие от книжек этих…
— Что Вы говорите? — хитро прищурился из–под густых седых бровей его собеседник. — Ужели не понравилось, позвольте осведомиться?
— Ну… — Бродяга задумчиво поглядел в потолок. — Не всё. Далеко не все…
— Это почему же? — не отступал Вениамин Никанорыч. — Про Вашего брата книжечки. Про Зону нашу, будь она неладна. Про мутантов, прости, Господи…
— Это–то да, — протянул сталкер. — Только… чего–то там у многих не хватает. Чего–то…настоящего, что ли…
— Вот! — старик решительно блеснул старомодным пенсне. — Позвольте–ка, я Вам объясню. Настоящего там, как Вы изволили выразиться, быть не может по определению. Это, знаете ли, вымысел. А еще это — попса чистой воды. Да–да! И не надо так на меня смотреть! Ваша…эмм… профессия никаких нареканий у меня лично не вызывает. И попсой я ее обидеть не собирался. Только книжки эти писаны были не за–ради правды. Для денег всё. Да–да, представьте себе! Было на рубеже веков такое тотальное увлечение — попса. Большинство считало, что речь лишь об определенном музыкальном направлении. Глупцы! Слепые невежды!..
Вениамин Никанорыч всё больше распалялся. Опрокинул кружку, забрызгал остатками кофе грязно–белых халат, но, — как обычно бывало в такие минуты, — совершенно не замечал этого.
— Попса — есть образ жизни молодежи того времени! Да–да! Именно молодежи. Более того. Смею утверждать, что она была их образом мысли. Все окружающее их было попсой! Этот, простите, корм быстрого приготовления, эти, с позволения сказать, брючки от лобка, эта умопомрачительная глупая ложь, впитываемая ими из массы окружающих информационных потоков… И за все это они исправно платили свои гроши. Подчас, заметьте, честно добытые гроши, — старик, выдохнувшись, безнадежно махнул рукой и тяжело опустился на стул. — Да что там говорить!..
— Хм… — Бродяга поскреб обломанными ногтями редеющий затылок. — Ну, Вам, профессор, конечно, виднее… Только мне вот большинство этих фолиантов все равно не понравилось…Где Вы их только откопали?..
Обиженные
— Слушай, Дед, а правда, что первым до Исполнителя дошел Редгард Шухов? — Новичок даже вперед подался от нетерпения.
— Брехня! — глядя в костер, проскрипел Дед. Был он очень стар, и, говорят, знал еще те времена, когда не было ни Зоны, ни аномалий, ни сталкеров. — Шухов — миф. Хантазия вашего брату…
— Как же так? — разочарованно вскинул брови Новичок. — Вон Бродяга на днях книжечку принес. От самого Никанорыча. Дык там так и сказано: дошел. Только конец оборван, не понятно, что загадал. И выжил ли вообще…
Дед раздраженно махнул рукой.
— Бред! На забору вон почитай–ка, тож «написано». Сказки всё, говорю!
— Ты, зелень, Деда–то не нервируй! — веско проговорил Бродяга. — Если говорит, что брехня — так и есть. Поживешь с его, — поймешь…
— Тьфу! — костерок огрызнулся ворохом искр на Дедов гневный плевок. — Ты, Бродяжка, тож не больну–то… выступай! Дед за себя постоит. Не боись!
— Молчу, молчу! — сталкер примирительно выставил ладони.
Через некоторое время веселое потрескивание полешек прервал скрипучий голос старца:
— Желаниёв много было, — взгляд его устремился сквозь огонь, сквозь сидящих вокруг сталкеров, сквозь Черный Лес. Сквозь Время. — Токмо как узнашь, которое главней? Один Исполнитель и знат. А кады перед ним стоишь — в башке–то токмо ветер свищет. Любуисся…
Дед замолчал. Никто из собеседников — ни любопытный Новичок, ни книгоман Бродяга — не смели нарушить тишину. Знали сталкеры: Думу думает старец. Мешать нельзя. Проклянет. — Вот и поди разбери: исполнилось оно? да и было ли наяву?.. Очухалси токмо у вертухи ентой… у фертолету, значит. А припомнить чего — пусто… Эхе–хе, ребятки. Видать, нету его, счастья–то. Да и не напасесся, на всех–то…
Пролог
— Чего ж тут у тебя, Никанорыч, так душно–то? — Бродяга ловко свинтил перочинным ножом решетку вентиляционной шахты.
— Да всё, знаете ли, как–то не до того, — виновато промямлил невысокого роста сгорбленный мужчина в поношенном белом халате, «колдуя» над закопченной кофеваркой.
Бродяга запустил пятерню в нутро шахты, чем–то загрохотал там, высунув от усердия кончик языка. Через минуту старательных кряхтений он извлек из вентиляции пачку пожелтевших листов, испещрённых бисерным, корявым почерком, какими–то графиками и цифрами.
— Ого! Глянь–ка, проф, не ты ли потерял?
Никанорыч забегал взглядом по «спасённой» сталкером бумаге.
— Да–да, — скороговоркой забормотал он. — Напряжение гипер–активного пси–поля в квадрате 19–36… Так–так… псевдо–атмосферная природа гравитации сектора А-15… Хм…
— Ась? — поднял бровь сталкер, пододвигая стул к ароматно пахнущей чашке с кофе.
— Ах, простите старика, Бродяга, — Никанорыч небрежным жестом откинул листы, мгновенно о них позабыв. — Так Вы говорите — книги?
— Ну. Нашел я тут ворох какой–то макулатуры, Никанорыч. — Бродяга подтянул поближе увесистый мешок. — Еле допер. Глянь, может, сгодится чего.
С этими словами на усеянный профессорскими записками стальной пол научной
лаборатории–бункера № 17/31/79 было вывалено два десятка старых, порченых временем и Зоной, но еще читабельных книг…
Почти начало
В замызганном с ног до головы сталкере профессор Вениамин Никанорович с трудом признал Бродягу.
— Эка Вас, любезный, угораздило, — профессор, закрыв за гостем бронированную дверь шлюза, заторопился в отсек для персонала. — Давайте–ка за мной. Да поаккуратнее тут! Не заляпайте мне всё!..
Бродяга, виновато понурив голову, поплелся за ученым. За сталкером потянулась цепочка грязных жирных следов.
— Да вот, Никанорыч, — сокрушенно оправдывался Бродяга. — Еле ноги унес. А там буераки какие–то. Ну, пришлось покувыркаться, как видишь…
Вениамин Никанорович распахнул дверь миниатюрной душевой:
— А я, Вам, батенька, неоднократно говорил: не суйтесь Вы туда! Мёдом там для Вас
намазано, что ли? Ума не приложу!
Сталкер стянул комбез, запихал его в дезинфектор. Сам разделся и протиснулся в душевую.
— Эх, счастливый ты человек, Проф! Это ж надо — душ посреди Зоны! Полцарства за душ! — подмигнув профессору, Бродяга закрыл дверцу и, блаженно щурясь, подставил макушку под горячую струю.
— Ну–ну, — задумчиво пробурчал Вениамин Никанорович в закрытую дверь и поспешил в рабочий отсек готовить свой чудный кофе.
— Ну, что там книжки те, Никанорыч? — спустя час Бродяга потягивал кофе в рабочем отсеке бункера.
— Ах, да! — профессор отодвинул свою чашку, скрестил руки на столе, глаза его прищурились.
— Весьма, весьма интересные экземпляры, Бродяга! Любопытная находка. А сами–то Вы читали что–то из них?
— Дык когда? Как собрал в тот раз — сразу к тебе. Но сейчас вот время есть, могу полистать.
— Э, нет. Как Вы изволили выразиться «полистать» — не стоит, — Вениамин Никанорович покачал головой. — Книги, знаете ли, нужно ЧИТАТЬ! А полистать можно газетку в, эээ, извините, клозете. Так что Вы уж сделайте милость: располагайтесь и читайте. А там и обсудим. А я пока займусь своими, так сказать, насущными. Как раз еще пара–тройка анализов осталась…
